Nat Laurel

13.8.2020

Весной 2019 я прочитала нашумевшую книгу “The Darkening Age”, о том, как раннее христианство уничтожило античность. Хотя  в предисловии автор Кетрин Никси (Catherine Nixey) рассказала, как и почему её родители священники, поддержали её работу, верующим людям книга не очень понравилась.  Вернее, она им совсем не понравилась. Среди моих близких есть верующие, поэтому, когда я описала в ФБ первые мысли о книге Никси, в комментариях было много негодования.  Я их слышу и понимаю,  но, так как античность мне ближе, чем христианство,  книга  привязала меня к себе накрепко. Еще  она послужила ответом на вопрос, зачем я веду блог о стиле.

Нас учили, что христианство сохранило античную культуру и, благодаря ему, крупицы античности дожили до наших дней. Никси предлагает тщательное историческое исследование другой версии. Ответственность за то, что античность сохранилась в виде крупиц лежит на раннем христианстве. “The Darkening Age” это скрупулезный отчет свидетельств того, как планомерно и варварски раннее христианство уничтожало все следы Античности: скульптуры, тексты, библиотеки, ученых, ораторов. С установлением христианства чувственная поэзия Катулла превратилась в скабрёзность. Теория эволюции видов Лукреция  – в ересь. Наука, поэзия  и суверенность мысли были уничтожены в борьбе за чистоту веры. У Христианства много граней. Это одна из них.

.

Гурманство, секс, сарказм, наука, литература и полемика, вроде бы никуда не делись. Они  продолжали существовать вместе с христианской государственной доктриной.  Таков основной аргумент христианства. Нет, не делись.  Они превратились в чревоугодие, блуд, ересь.  И человек впервые начал стабильно испытывать мучительный стыд, вину и страх за свою пытливость.  Поэтому уровень духовных и телесных поисков резко сузился и, как следствие, снизился . Через  стыд, вину и страх человек становился управляемым объектом. А, если не становился, то его ждала судьба Коперника. Под этой тяжестью человек словно ссутулился, просел. Стыд, вина и страх – забирают массу  энергии. Человек потерял чувство достоинства и это транслировалось визуально. В эссе “В Поисках Нового Благородства”  поэт и переводчик Ольга Седакова размышляет на эту тему.

В разгар движения “MeToo” я написала пост со своим видением проблемы. Я считаю, что женская уязвимость к домогательствам закладываетcя в раннем детстве. Когда самым жестоким образом подавляется детское сексуальное любопытство. В этот момент формируется парализующий страх стыдной темы. Потом именно этот страх не даст девушке органично выстраивать границы. Как и в случае с христианством, текст тоже вызвал массу негодования.

Скептики в комментариях объяснили мне тогда, что детское сексуальное любопытство цвело в СССР пышным цветом и все дети “делали это”, просто прятались от нянечек. А вы-то, Наташа, жили и не знали? Меня тогда поразило, что необходимость “прятаться от нянечек” воспринималась как нечто абсолютно естественное.  Кто-то пробовал объяснять феномен “нянечек” тяжелым советским наследием. Мол, это “лютый совок” оставил свой неизгладимый след. Однако, еще со школы мне казалось, что проблема не в советском наследии, проблема глубже. Потом, в эмиграции я поняла, что проблема не только глубже, она еще и шире. В протестантской этике просвечивали восхитительные параллели с советским наследием. То есть, мы имеем дело с чем-то  общечеловеческим, не привязанным к конкретной стране. И всякий раз, когда я отматывала назад, в поисках момента, когда же мы были свободны от гнёта вины и стыда за свое несовершенство, я обнаруживала себя в раннем детстве, в окружении греко-римских богов, которые не только творили добро и справедливость, но так же сами влюблялись, изменяли, злились, дрались, подсиживали, мстили, кричали и ругались. И были совершенны в своем человеческом несовершенстве.

.

Детство мое прошло с древне-греческими мифами подмышкой. Никто и никогда не захватывал меня с такой силой, как все эти Геры, Геркалы и ‘остальные гетеры.’   Мифические греки служили мне компанией, примером и первым эстетическим импринтом. В пятом классе я оказалась за партой с хулиганом и двоечником, Лешей Токаревым. Леша увидел, что я читаю книжку под партой и… сказал, что тоже хочет. Ни до после за чтением Леша замечен не был. Честно вам сказать, со своей любимой книжкой я в этот момент распрощалась. Через две недели Леша книжку вернул и спросил, нет ли у меня еще чего-нибудь такого. Ничего такого у меня тогда не было. Через пару лет, уже после развала СССР,  в книжном появилось издание Эротика в Мифах Древних Греков. Я тут же купила. Леша к тому времени уже куда-то пропал.

Так что немудрено, что  книга Никси о гибели античности от рук догматиков вызвала бурю эмоций и мыслей. Конечно, меня захлестнула злость на тех, кто тысячу лет назад, в борьбе за власть, разрушил все, что я, нахожу таким драгоценным. К современному христианству у меня претензий нет. По большей части оно достигло тех же высот человечности, какое было у философов и мыслителей Античности. Предисловие книги Никси о её родителях-священниках одна из иллюстраций. Сегодняшние призывы радикальных левых в США уничтожать христианские памятники как символ расизма, абсолютно ничего, кроме омерзения  не вызывают.

Но через книгу я вдруг поняла, что то, что я всю жизнь чувствую, это тоска по тем несовершенным богам. А так же тоска по самому факту многобожия. В моем понимании, полиморфизм это основа демократии и плюрализма. Монотеизм (единобожие) – площадка для развития диктатуры и тоталитаризма. И этот тоталитаризм проявляется  во всем, не только в общественном устройстве, он присутствует и в личных отношениях, и в моде. Мода вытеснила стиль. Чтобы создать собственный стиль, надо хорошо знать себя. А нас в раннем детстве, в момент сексуального любопытства, отрубают от самих себя, законопачивая дыру стыдом, страхом и виной. Сверху предлагается добровольно-принудительный аскетизм и улучшайзинг. Поэтому, вместо самостоятельного поиска самого себя и своего стиля, мы прибегаем к жестко регламентированному набору трендов (читай, псалмов).

Так что через книгу Никси о гибели Античности  я сформулировала для себя еще одну причину, зачем веду блог о стиле.  Затем, чтобы воссоздать античное ощущение физического контакта и  убрать чувство телесного стыда.  Я с таким удовольствием всегда наблюдаю в Южной Италии за людьми. Как, во время разговора, они прикасаются друг к другу, берут под руку, касаются плеча. И все это обыденные, абсолютно ничем не нагруженные, бытовые жесты. Мне всегда хочется, чтобы в людях возродилась способность получать энергию через взгляд и прикосновение, ибо во всем в этом содержится огромное количество жизненной силы.

Поэтому у  меня в Инстаграме появились тэги Eyecontact_Natlaurel

и ItsaSenseofTouch

Они мне дали ощущение осязаемой цели. Но потом случилcя 2020 с новой волной вандализма, тоталитаризма и насильственного аскетизма. И, хотя умом я понимаю, что истории про взгляд и прикосновение сейчас актуальнее всего, но до чего  же трудно собраться с силами. Как сложно отбросить мысли о надвигающемся средневековье, когда самые простые и самые важные  вещи: шутки, поцелуи, споры и застолья вновь станут набором смертных грехов, единственная  добродетель у нас будет чистота веры. Потому, перечитываю Никси  и стараюсь  набрать вдохновения, чтобы продолжать писать и    создавать это ощущение из детства, ощущение античности.

Нарсис Виржиль. Венера с Амуром на Руках